Неожиданно пришло в голову...

Тюремщик приоткрыл глазок. Заключённый сделал быстрое движение, судорожно сглотнул – кадык произвёл резкое движение – и с хитрым прищуром взглянул в сторону двери.
Звякая ключами, коридорный отпер камеру, и дежурный выволок наружу тяжёлую парашу.
- Опять? – строго спросил тюремщик.
- Что опять, батенька? – невинно спросил заключённый.
- Опять чернильницы ели? Не напасёшься ж на вас!..
Дежурный – новичок из мелких уголовников – с любопытством заглянул в духовитую бадью. Действительно, в лиловой жиже плавала гимназическая непроливашка и островом возвышалась мельхиоровая крышка роскошной малахитовой чернильницы.
- Вот напишу рапорт его превосходительству, - с отчаянием сказал тюремщик, - и запретят вам чернильницы да чернила! Будете, как лох, мисочки из мякиша лепить и молоко в них наливать!..

Неожиданно пришло в голову...

Тюремщик приоткрыл глазок. Заключённый сделал быстрое движение, судорожно сглотнул – кадык произвёл резкое движение – и с хитрым прищуром взглянул в сторону двери.
Звякая ключами, коридорный отпер камеру, и дежурный выволок наружу тяжёлую парашу.
- Опять? – строго спросил тюремщик.
- Что опять, батенька? – невинно спросил заключённый.
- Опять чернильницы ели? Не напасёшься ж на вас!..
Дежурный – новичок из мелких уголовников – с любопытством заглянул в духовитую бадью. Действительно, в лиловой жиже плавала гимназическая непроливашка и островом возвышалась мельхиоровая крышка роскошной малахитовой чернильницы.
- Вот напишу рапорт его превосходительству, - с отчаянием сказал тюремщик, - и запретят вам чернильницы да чернила! Будете, как лох, мисочки из мякиша лепить и молоко в них наливать!..